Форум

«Тезис о тотальном неравенстве»
Выдержки из статьи
Алексея Комогорцева

"Метафизические корни Великого Обнуления"
гностический код Запада
Алексей Комогорцев. 6 августа 2021. Газета «Завтра»

Запад признает, что «Непрерывающаяся история православной церкви восходит к истокам христианства». Однако, пишет католик-писатель И.Г.Лавриненко, «как бы мне не была дорога прелесть утреннего рассвета Православия, я не променяю на него блеск солнечного полдня Католицизма».

По мнению политолога С. Кургиняна, важной концептуальной составляющей частью этого глобального миропроекта является т.н. проект «Счастливое (невинное) дитя», описанный Ф. Достоевским в романе «Братья Карамазовы» (притча «Великий Инквизитор»): «Хозяин нового проекта, который он ещё не выкладывает человечеству до конца и который он собирается осуществлять под этой ковидной маской, это что то типа натурального неонацизма, причём уже глобального»[3].
По мнению Кургиняна, именно Ватикан с его человеческими ресурсами обладает всеми признаками субъекта, соразмерного задаче по осуществлению столь масштабного мирового переустройства: «Такие силы — это не Швабы с их форумами, и не Гейтсы с их заморочками, и даже не фарма с их интересами. Это другой масштаб возможностей. Это власть над миллионами и миллионами, а иногда и десятками миллионов, сотнями миллионов людей, которые готовы нечто выполнить — либо как прямую директиву, либо по отношению к ним применяется «управление по тенденции». Это сплочённое сообщество людей, которые готовы поступиться всем, чем угодно, лишь бы их совместный замысел был воплощён. Это люди, скованные железной дисциплиной, готовые наследовать некое целеполагание, не превратить достижение собственных целей в грызню за власть»[4].
В последнем предложении содержится недвусмысленное указание на орден иезуитов (Общество Иисуса, также Орден св. Игнатия Лойолы), представители которого на протяжении XVII–XVIII вв. обкатывали пилотную версию проекта «Счастливое дитя» в джунглях Парагвая с участием дикого племени индейцев-каннибалов гуарани. В рамках широкомасштабного проекта по созданию Иезуитских миссий на землях индейцев-гуарани было создано тридцать отдельных редукций[5], в которых суммарно проживало до 141 000 человек, составлявших ядро «Иезуитского государства» в провинции Парагвай, занимавшей огромную территорию современного Парагвая, Аргентины, Уругвая, а также — части Боливии, Чили и Бразилии[6].

Опыт иезуитов (фактически выступавших в качестве «теократического союза предпринимателей», превратившего индейцев-каннибалов в своих невольников, организовав для них примитивный «коммунизм предметов потребления» в сочетании со строжайшей регламентацией практически всех сторон личной и общественной жизни) наглядно продемонстрировал, как именно можно сделать основную массу человечества управляемой и при этом относительно довольной, счастливой и не помышляющей бунтовать. Для этого «интеллектуальный уровень населения должен быть понижен до детского. Это такие существа с отсутствием страха смерти из за неведения, с наивностью и беззаботностью, как у ребенка. Такое общество зиждется “на чуде, тайне и авторитете”. Но во главе государства стоят умные и всё понимающие, по своему любящие и жалеющие “детей”, но в душе презирающие их, видя их простоту и недалёкость, которых накорми только и покажи чудо, и они пойдут за тобой хоть на край света»[7].
По мнению Кургиняна, именно на подобный проект сориентирована в настоящий момент значительная часть «элиты ЦРУ и других ведомств, которые, являясь силовыми, не входят в чисто военную элиту»[8].
Для понимания настоящей природы разворачивающихся на наших глазах глобальных социально-политических процессов и «внутренней идеологии» стоящих за ними сил необходимо знать, что ключевые элементы перечисленных выше стратегий (социальная атомизация как средство управления индивидом и обществом, использование элитных внутрисоциальных групп для массового перекодирования социума) документально прослеживаются начиная с эпохи Возрождения (XIV–XVI вв.).

В работе «Дуалистический гнозис на Западе» профессор Кулиану убедительно доказывает, что парадигма европейского Модерна, при всем её рационализме, является версией дуалистического гностицизма, основанного на противопоставлении человека Богу и миру.
Именно гностическая ересь катаров, или альбигойцев, пользовалась наибольшей популярностью в Западной Европе XII–XIII вв. Её приверженцы отрицали брак и семью как институт социального служения материальному миру, который рассматривался ими как сугубое зло. Примечательно, что именно «раскрепощённая» сексуальность воспринималась катарами как особая сила, способная в буквальном смысле взорвать материальный мир изнутри. Поэтому разврат и групповые оргии в секте считались нормой[16]. Этот тезис прямо перекликается с одним из главных лозунгов-мемов контркультурной революции 1960–1970 х гг. в США, порождённой спец-чревом американской программы МКULTRA по социальному программированию: Make love, not war (англ. «Занимайтесь любовью, а не войной»).

В период наибольшего расцвета катарской гностической ересью были охвачены Лангедок, Арагон, север Италии и некоторые земли Германии. После серии успешных военных кампаний против катаров в Лангедоке, известных как Альбигойский крестовый поход, еретики затаились, выдавая себя за правоверных католиков. Для борьбы с фальшивыми христианами был создан специальный церковный трибунал, которому было поручено «обнаружение, наказание и предотвращение ересей», более известный как святая инквизиция.
Напомним, что все основные версии гностицизма постулируют фундаментальное и непреодолимое неравенство человеческих существ. Спасение души (божественной «искры») доступно только пневматикам, которые должны тщательно скрывать свои особые знания («гнозис»), необходимые для возвращения в высшую сферу мироздания. В русле такого подхода «полноценными людьми» в буквальном смысле этого слова являются только пневматики, все остальные — бесправные, бренные существа, жизнь которых смешна, презренна и бессмысленна, ибо они изначально созданы непредназначенными для спасения. Отсюда логично и практически неизбежно вытекает идея о возможности и даже необходимости безжалостной эксплуатации остальных человеческих существ (психиков и гиликов) в интересах немногочисленных носителей «настоящего гнозиса».
Такого рода концепции, подспудно легитимизирующие исключительное положение аристократии и власть имущих вообще, без труда совмещались с аристократическими представлениями об особой (т.н. «голубой») крови. Неудивительно, что по мере ослабления и вытеснения института традиционной церкви на периферию общественной жизни различные формы гностических доктрин постепенно заместили место мировоззренческого и метафизического ядра западного цивилизационного проекта[17].
В книге «Душа марионетки» современный британский философ Дж. Грей констатирует, что сегодня большинство людей на Западе придерживаются гностических убеждений[18]. Таким образом, именно гностицизм с полным правом может претендовать на статус универсального культурного кода современного совокупного Запада и его элиты. Влияние этого кода неизбежно проецируется на внутриэлитную идеологию транснациональных структур, лежащую в основании оформляющегося в настоящий момент Четвёртого рейха.
В числе прочих важных характеристик гностического кода следует выделить его чрезвычайную жизнеспособность, которая позволяет ему успешно воспроизводиться даже после физической смерти своих непосредственных носителей при отсутствии прямой передачи по схеме «учитель — ученик».
На протяжении всей известной истории представители различных гностических учений последовательно пытались не только получить доступ к рычагам актуальной политической власти, но и стать «властителями душ и умов» всего человечества. Такая стратегия получает своё объяснение на примере религиозного учения пророка Мани (III в.). Признавая переселение душ, манихеи полагали, что, покуда на земле рождаются дети, душе приходится возвращаться обратно в узы материального мира. Единственная приемлемая в сложившейся ситуации стратегия: обращение в свою веру всего человечества, добровольное прекращение физического деторождения и последующее коллективное самоубийство, воспринимающееся как всеобщее освобождение: гилики избавляются от мук бессмысленных страданий; психики (при условии их надлежащего поведения) имеют шанс попасть в нижний круг гностического «рая»; пневматики возвращаются, наконец, в высшую сферу («царство света»), соответствующую их настоящей природе[19].

Примечательно, что наиболее интригующие сцены тайной оргии были сняты в бывшем загородном особняке Ротшильдов — поместье Ментмор Тауэрс в Бакингемшире. После просмотра фильма на студии кинокомпании Ворнер Бразерс представители компании потребовали от режиссёра вырезать из фильма в общей сложности 24 минуты. Что было на этих кадрах, до сих пор доподлинно неизвестно.

Анализируя трактат Бруно «О связях как таковых» (De vinculis in genere, 1591)[26], Кулиану констатирует, что по своему значению эта работа превосходит многие труды по политической и социальной теории современности, а по своему «цинизму и откровенности» она сравнима лишь со знаменитым трактатом «Государь» Н. Макиавелли (ок. 1513).
В своей работе Бруно раскрывает механизмы магической манипуляции отдельными индивидами и массами, а также механизмы дистанционного контроля над людьми. Кулиану откровенно указывает на то, что фигура мага, или Великого манипулятора, стоящая в центре концепции Бруно, является прототипом безличных систем массмедиа, механизмов по промыванию мозгов, которые осуществляют «тёмный» (буквально «оккультный») контроль над массами в западном мире. Задача мага — выстроить сеть, связав людей методом непрямого воздействия. Модель Бруно состоит из манипулируемых индивидов и Великого Манипулятора, активно использующего сети и ловушки, а также прочие инструменты «связывания».
Бруно отмечает, что задачей Манипулятора является не прямое оболванивание или пропаганда, а создание иллюзии удовлетворения человеческих желаний и потребностей. Поэтому он должен знать и предвидеть эти потребности и желания, ожидания общества.
Главным инструментом манипуляции для Бруно является Эрос, т.е. любовь, в одной из своих наиболее высоких ипостасей являющаяся фундаментальным христианским кодом всей западноевропейской цивилизации. В интерпретации Бруно, к любви сводимы все человеческие чувства, как низменные, так и возвышенные. Тщеславие является любовью к чести, жадность — к богатству, зависть — любовью к себе, которая не выносит превосходства другого. Ненависть, которая особенно выделяется Бруно в качестве инструмента контроля, также является любовью, только с отрицательным знаком.

Наиболее успешная манипуляция, по мнению Бруно, осуществима, если удаётся разжечь в манипулируемых любовь к себе — эгоизм. Для Великого Манипулятора важно, чтобы люди оставались подверженными страстям, а общество состояло из разрозненных, легко манипулируемых эгоистов и эгоистичных групп.

Главной целью манипуляции является контроль над человеческой фантазией или воображением, которые Бруно называет «главными воротами» или «связью связей». Так как в большинстве случаев не человек управляет своим воображением, а оно управляет им. Примечательно, что в XX веке ровно к тем же самым выводам пришла школа социологии воображения Ж. Дюрана, выдвинувшего теорию, согласно которой все важнейшие элементы социального предопределены различными типами и режимами работы воображения, его символическими структурами и архетипами[27].

Главный вывод трактата Бруно: всё манипулятивно, а единственно возможным инструментом манипулятивной магии является пронизывающая всё любовь, или Эрос. При этом сам Манипулятор должен быть абсолютно индифферентен к любому внешнему воздействию, а значит, к любой форме любви, включая любовь к добру и правде или ко злу.
Образу Великого Манипулятора Джордано Бруно во многом соответствует жрец богини Кибелы. Все жрецы Кибелы были скопцами-евнухами. Это позволяло им руководить экстатическими ритуалами и оргиями, не вовлекаясь в них целиком. Показательно, что, по заключению А. Дугина, именно современные репрезентации культа Кибелы во многом определяют структуры современного западного мира[28].

С не меньшим основанием образ Великого Манипулятора можно сопоставить с одним из главных фетишей современного транс- и постгуманизма — всемогущим искусственным интеллектом.

Социальный мир, выстраиваемый вокруг Великого Манипулятора, организован по принципу сети связей вокруг анонимного мага, который осуществляет негласный контроль посредством подчинения воображения. В основании такой системы лежит всё тот же гностический тезис о тотальном неравенстве двух основных типов человечества, подразделяемого на «магов» и «профанов», «человекобогов» и «человекозверей» или и вовсе «человекомашин» (в рамках некоторых оккультных систем большинство людей являются роботами некоей древней цивилизации, в этом смысле никакая чипизация не в силах им сколько нибудь повредить, поскольку они уже и без того являются роботами). Такая стратификация культивирует закономерное презрение к «профанам» со стороны «посвящённых», вплоть до полного отрицания за первыми каких бы то ни было прав: «Профанов можно порабощать, торговать ими, как товаром, насиловать, убивать, снова насиловать и даже принимать в пищу»[29].

Синтез неоплатонизма и герметического мировоззрения, предпринятый усилиями членов Платоновской академии, оказал огромное влияние на последующую научную традицию, во многом став интеллектуальной «точкой сборки» современной западной цивилизации

Во второй половине XV века аналогичные академии возникают в Риме и Неаполе. Вольные учёные сообщества становятся новой формой самоорганизации европейских интеллектуалов. В XVII веке прямыми преемниками итальянских тайных академий становятся тайные академии Германии, официально фигурировавшие под видом «литературных кружков». Примерно тогда же возникают свои тайные сообщества и коллегии в Англии. Одно из наиболее известных таких обществ — «Незримая коллегия», основанная на идеалах розенкрейцерского Просвещения. В 1660 году на её основе было создано Лондонское королевское общество.

Характерно, что многие члены германских тайных академий состояли одновременно членами аналогичных сообществ в Италии, Англии и других странах. Под крышей таких союзов спокойно уживались политические идеи о радикальном преобразовании общества, интерес к натурфилософии и различным оккультно-эзотерическим практикам. В XVIII веке из этого «питательного бульона» кристаллизуется феномен международного масонского движения[38], ставшего одним из главных поставщиков смыслов для современной западной элиты.

Владислав Крючков